Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов) - Владимир Трифонов

На чай дали 100 г хлеба и 150 г сахара на 5 дней. Граммов 80 сахара отложил в сторону. Масло тоже откладывал в банку, которую прячу в углу шкафа. Там целее будет, чем в рундуке и не растает. После чая завалился спать и на справке не был.

24 января. Суббота.

Ну и мороз сегодня! Весь день за 30°. Сильный восточный ветер пробирает, кажется, до костей. Сегодня Суворов на вахте, значит, мне на палубе убирать одному. До 11 часов, пока убирал палубу, 4 раза спускался вниз греться. Ноги опять чуть не отморозил. Вчера мы ждали, что привезут хлеб и решили окончательно, во что бы то ни стало, спереть буханку. Хлеб привезли, но на "Стойкий", а нам - нет. Поэтому утром сегодня дали по 200 г своего хлеба-теста, 50 г масла. С вечера у меня оставалось 100 г хлеба и за чаем я не выдержал и съел весь хлеб, 25 г масла и 15 г сахара. Хорошо, что быстро убрал половину сахара и масла, а то, пожалуй, им бы несдобровать.

Попов предложил мне карманный фонарик без батарейки сменять на 100 г хлеба в обед. Черта с два ему. В обед он мне самому нужен, а потом за 100 г хлеба рабочие 5 таких фонарей дадут. Как это другие умудряются менять у рабочих хлеб на часы и другие вещи?

Утром нашел под подушкой 3 открытки и два письма, их принесли вчера вечером, когда я стоял на вахте. Оба письма - мои, посланные Андрею 11 и 25 ноября в интернат. На письмах написано, что школа эвакуировалась в неизвестном направлении. Одна открытка от Алика еще от 21 декабря. Что-то он часто стал мне писать. Это хорошо. Две открытки от Жени от 22 декабря. Он уже дома на Скатертном. Хорошо, что я на Тихвинский Юрке Потоцкому (другой мой двоюродный брат, мне ровесник) послал только одно письмо. Изо всех трех открыток чувствуется, что им стало легче. Алик пишет, что немцы были от них в 20 км - вышли к каналу у Яхромы. Как раз мама писала мне в это время, открытки от 7, 9, и 11 декабря. Ясно, почему они были такими тревожными.

Сейчас у нас дома нуждаются в деньгах, значит они дороги, т.е. на немного денег можно купить много, но денег мало. У нас, наоборот - на много денег можно купить мало, но денег много. У нас мало предметов, много денег, у них много предметов, но мало денег. Я вот не знаю: копить ли мне деньги? Сейчас на них много не купишь здесь; послать их домой, но их у меня мало. Может, продавать свои папиросы, масло, а деньги отослать? Или менять здесь, что можно, на вещи? Два последних варианта, пожалуй, одинаковы. В общем, не знаю, послать ли деньги домой, где они сейчас нужны, а мне нет, или ждать, когда они мне понадобятся? Денег немного, и я хочу, чтобы от них было больше пользы. Решусь, пожалуй, на то, что часть денег пошлю. Женя пишет, что в Москве много чего хорошего, но мало денег. Только бы мне потом не раскаиваться. Как жаль, что письма так скверно ходят - по месяцу и больше. Хотя у нас новый адрес.

Я не пойму, решил ли Женя отдаться службе? Он ждет открытия артиллерийского или снайперского училища. Мне это не нравится. Это просто влечение, характерное в наше время и в наши годы. Надо с ним посоветоваться. Никак не соберусь сходить к военкому. Все откладываю дело. Что за черт! Оба письма Андрею отослал в Красноярск с некоторыми поправками. Написал письмо Жене, подробно его расспросил. Немного разъяснил свои планы. Нужно как-то живее действовать. Придет весна, будет не до этого.

На обед борщ со шпротами совсем без соли. И у нас соль кончается, но все же посолили. 3,5 ложки гущи. На второе густая гречневая каша - 4 столовых ложки. Дали 100 г своего хлеба, съел 15 г масла. Добавки не достали. Часа через два после обеда и ужина сильно хочется снова есть и поэтому оставшемуся хлебу и маслу достается. Я стал делать так, как вначале Попов и Панов, но они теперь большую часть съедают утром, а я, обыкновенно, после чая или после обеда доедаю оставшийся хлеб и масло. У Попова и Панова хоть есть шансы получить расход, т.е. пообедать еще раз. Фахрутдинов, так этот вообще редко один раз обедает. Это сразу видно и по его сытой круглой физиономии, которая бросается в глаза на фоне наших торчащих скул. На ужин одно первое. Компот отменен. Так, весело. Суп из гороховых консервов - одна водичка, хотя бы крупы прибавили. С удивлением вспоминаю, что до войны дома от одного запаха наваристого густого горохового супа со свининой меня тошнило, и есть я его совсем не мог. А сейчас даже запах гороховой водички одно удовольствие. Дали по 100 г мороженого хлеба, занятого на эсминце. Там теперь жизнь нормальная: 600 г хлеба, хороший приварок, обед с третьим, ужин со вторым, хлеб у ребят остается. Эх, "Волынец", когда ты снова станешь "Суур-Тыллом"?

Говорят, что завтра подъем военно-морского флага. Приедет Трибуц. А разве с 17 ноября, когда корабль снова стал "Волынцем", мы не военно-морской флаг поднимали? Путилин клянется, что нас переведут в 3-ю категорию - 600 г хлеба и т.д. Сегодня я иду в наряд к карцеру. Это хорошо, а то на улице очень холодно. Утром было минус 34°С. В кубрике холодно. В карцере хоть тепло и можно почитать. Я стою во вторую смену, Рощин в первую. Чтобы спать поровну, решили до 11 стоять по 2 часа, а потом по 4. До 8 часов комсомольское собрание. На чай готовят по 60 г сухарей, т.к. хлеба все нет.

В половине девятого привезли хлеб. Мы готовы: я, Суворов, Головощапов, Фахрутдинов и привязался Афанков. Хлеб ничего. 250 кг. На трапе я споткнулся, грохнулся с ящиком на палубу и здорово треснулся подбородком об ящик - синяк. Бондаренко, вахтенный у трапа, бросился к ящику, схватился за горбушку, но я успел дать ему пинка, и он отлетел. После разгрузки Ширяев дал граммов по 220 своего хлеба. Оставил 200 г на утро и пошел на вахту.

Читаю "Даша Светлова" Бражнина. Ничего, поучительная.

На чай подменил Рощин. Сухари свои съел. Дня два назад прибыл командир запаса Борцов, вроде был старпомом на "Ермаке", назначен командиром БЧ-1. Вернулся старший 2 старший Соболь, которого контузило посильнее, чем меня 24 ноября при подрыве на минах. Месяц пробыл в госпитале и месяц в батальоне выздоравливающих. Вернулся из ВМГ Ракитин - пневмония после сильной простуды, а старшину 1 статьи Мелентьева отправили в псих. больницу. Вроде бы тихий такой был парень.

25 января. Воскресенье.

На вахте у карцера стоял, вернее, сидел с 3 до 7. Пригрелся, дремал и даже соснул в темноте. Сегодня побудка в 7 часов, так что и свет дали только в 7.

В 8.00 торжественный подъем военно-морского флага. Я рассчитал так, чтобы до 8 подменять Рощина на чай, и в результате на палубу не пошли оба. На чай дали 400 г хорошего хлеба и 50 г масла. Я сначала съел вчерашнего 200 г, а этот хотел оставить, но до 11 часов съел еще 100 г и 25 г масла. Сегодня его не придется откладывать. Того сахара, что у меня оставался в рундуке, хватит только на сегодня. Убранный трогать не буду, посижу и без него. Решил оставить на себя расход на обед. Может, второго больше дадут. Сегодня на камбуз на второе дали 8 кг крупы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});